Она такая.

[6623]

Все в пропасть. От начала и до конца, весь мир. Весь до последнего на земле человека включая меня. Пусть все горит, пусть все горит в жарких языках огня, что будут обнимать разрывая изнутри. Боль? Нет. Будет больше чем то, чего ни когда не может быть, будут сильнее самого малого, так что не получиться выдохнуть под толстым слоем океана не дающего вздохнуть. И до небес, до самых небес куда нельзя ворваться не разорвав душу, не оголив ее до самых тончайших сосудов, до капелек алой тягучей крови. Что бы было понятно между слов, тогда бы разорвались крылья, крылья бы разорвались на тонкие нежные перья, разлетаясь пеплом. Пусть сгорят. Пусть до невозможности, пусть до самых откровенных мотивов души, разорванной истерзанной, которую не сошьешь в единое целое,пусть. До самого дна опять, там где нет ничего и ледяная пустошь под самим адом. Пусть разливается одиноким звенящим криком. До дрожи по оголенным нервам, в которые проникают острейшие льдинки. До самого неимоверного конца. Вдохнуть И опять, туда, где разливается небесная лазурь хрупким стеклом над головой, где не выдохнуть, сжимает ребра отчаянное чувство. Где глаза слезятся от самого невероятного, что можно увидеть, и щеками тонкой дорожкой вниз, что бы разбиться. Разбиться навсегда не вставая, не воскресая не ощущаясь тонкой гранью между чем-то. Остаться что бы цельной горсткой сгоревшего пепла. Огнем, пробиться в жилы, нежнейшего ростка, вскрывая его медленно осторожно, шаг за шагом, наслаждаясь и утопая посекундно, поминутно. Распуститься живым и больным узором его листьев, нежных и тонких как сама правда в грешно сотворенном мире. Тихо, без властно, слиться и остаться там где есть, не переставая мерцать и жить только одним, мерным и безудержным. Беспощадным. Начиная вскипать, опаляя его клеточки, убивая секундной страстью, что дариться им, тонким ароматом нежности, простираясь по пустынному пространству внутри. Медленно, бойко, расцветая вместе, сгорая вечным и безвластным. Клеточка в клеточку, ткань в ткань, капля в каплю, жар в еще больший жар, и вспышку в конец. Один единственный, дикий ощутимый жаркий, опаляющий и увы смертный...